Начало

Вопрос: Опишите, пожалуйста, мнение философа о надлежащем обращении с телами усопших.

Ответ: Это чрезвычайно интересный и очень практичный вопрос. Смерть заставляет задуматься сразу о нескольких сопутствующих ей этапах, и потому нам будет полезно рассмотреть каждый из них в отдельности.

Разумные приготовления к смерти. Несколько правоведов, с которыми я был знаком, скончались, не оставив после себя завещаний. За свою жизнь они помогли другим составить тысячи завещаний, однако сами ушли из жизни, оставив свое наследие в полной неразберихе. Привело это лишь к тому, что их деньги и имущество были распределены, вероятно, совсем не так, как им бы самим хотелось; кроме того, порой целые состояния были потрачены на судебные тяжбы.

Любой здравомыслящий человек каждодневно содержит свое имущество в полном порядке — и отнюдь не по причине нездоровых страхов. Он просто понимает, что это единственный подход, когда имущество может служить именно тем целям, ради которых он им обзаводился. Семьям со средним достатком сейчас доступно страхование, благодаря которому на родственников, и без того страдающих от горя утраты и неопределенного будущего, не обрушивается еще и финансовое бремя похорон. Промедление и затягивание в подобных вопросах может привести к серьезным сложностям для других членов семьи. Философия предполагает заботливую вдумчивость. Жить нужно так, чтобы не причинять боли другим, а когда приходит последний час, точно так же следует и умирать.

Способ погребения. Не так давно один мой знакомый, молодой человек, зарабатывающий пятьдесят долларов в неделю и содержащий семью, под влиянием глубокой скорби взвалил на себя бремя похорон, которые обошлись в пять тысяч долларов, — теперь он обязан ежемесячно выплачивать часть этой суммы на протяжении пяти лет. Несмотря на всю искренность и человечность его чувств, такой поступок едва ли можно счесть здравым.

Очень многие владельцы похоронных бюро бесстыдно пользуются эмоциональным кризисом, который вызывает у нас смерть любимых людей, и «торгуют» погребальными услугами, явно превосходящими финансовые возможности потерпевшей утрату семьи. Можно не сомневаться, что сам покойный, будь у него возможность высказать свое мнение, осудил бы столь бессмысленную щедрость при захоронении его останков. Если возникают подозрения, что в будущем может случиться нечто подобное, человеку лучше откровенно обсудить эту тему с близкими задолго до своей смерти.

Лично я отдаю предпочтение обычаям некоторых восточных народов: определившись с общей денежной суммой, отводимой на погребение, они хоронят тело с самыми минимальными затратами, а остаток средств вкладывают в тот или иной, посвященный памяти усопшего проект, который послужит во благо живым.

Один богатый житель Нью-Йорка попросил, чтобы на его похоронах друзья и знакомые не тратили деньги на огромные корзины цветов, но принесли их наличными и пожертвовали от имени покойного на нужды ортопедической больницы, которой для расширения и развития отчаянно требовалось финансирование. Гроб этого человека был украшен благодарственными письмами за многочисленные подарки и пожертвования.

За исключением кончины общественных деятелей, чей уход становится важным политическим событием, философия предписывает скромность как в жизни, так и в смерти. Платон завещал, чтобы его похороны не сопровождались никакими пышными обрядами и проявлениями скорби; после того как тело будет опущено в могилу, друзья философа должны были уединиться в подходящем месте и предаться в память о нем философской беседе. Все эти просьбы были выполнены: разговор прошел в безмятежной и приятной атмосфере, его участники вели себя так, как если бы Платон по прежнему был среди них.

Надлежащее отношение к смерти. Когда приходит известие о скорой кончине любимого родственника и члена семьи, обстоятельства требуют мудрого и мягкого поведения от всех присутствующих. Переход должен быть настолько безмятежным, насколько позволяет характер его недуга. Нам следует уходить из этого мира как странникам, что направляются в далекие земли, — с памятью обо всех, кто был рядом, желал нам добра и ободрял перед этим важнейшим событием жизни. И хотя жизнь наша бывает бурной и тревожной, умирать лучше всего в покое.

И вот нас уже несет каким то странным и загадочным приливом. Физический мир тускнеет, через открытую дверь уже пробивается свет далеких земель. Нашими последними воспоминаниями станут лица тех, кого мы знаем и нежно любим, — или, быть может, людей чужих, врача или медсестры. В эти самые святые мгновения слезы, скорбные крики и мольбы задержаться еще хоть немного лишь запутывают умирающего и омрачают его уход.

В смерти есть свое благородство, и многим из тех, чья жизнь не была образцом добродетели, все же удается умереть достойно. Родные и близкие умирающего должны воспринимать это таинство перехода с безмолвным и благоговейным пониманием того, что рано или поздно каждому из нас предстоит встретить свой конец в доброй надежде.

Обращение с телом непосредственно после смерти. Обычно, как только врач объявляет, что наступила смерть, семья обращается в похоронное бюро. Если неизбежность кончины была очевидна еще ранее, определенные приготовления могли быть сделаны и заблаговременно, так что теперь остается лишь сделать телефонный звонок. Среди похоронных бюро следует выбирать то, где готовы уважительно отнестись к требованиям родных. Преобладает обычай, по которому тело перевозится в похоронное бюро практически сразу после кончины. Такое перемещение вполне уместно, если проводится с должным почтением и без суеты.

Приверженцы эзотерических доктрин предпочитают, чтобы в течение трех суток после смерти тело не бальзамировали — разумеется, если внешние условия это допускают. Как правило, погребальные конторы оснащены холодильными установками. Рекомендуется заблаговременно удостовериться, есть ли такое оборудование в выбранном похоронном бюро. В тропических странах и маленьких городах холодильные камеры могут отсутствовать или стоить слишком дорого. В таком случае приходится приспосабливаться к существующим условиям — собственно, точно так же, как мы приспосабливаемся к любым непредвиденным жизненным обстоятельствам.
Ошибочно полагать, будто перемещение тела усопшего способно оказать некое определяющее или существенное влияние на покинувшую его сущность. Нет причин сожалеть о том, что в прошлом нам не удавалось исполнить все подобные требования или мучиться оттого, что незнание, небрежность или сложившиеся обстоятельства привели к повреждениям тела покойного.

Обстоятельства смерти также оказывают влияние на обращение с телом. Дряхлые, страдавшие продолжительной болезнью и, в целом, немощные люди окончательно отделяются от тела намного быстрее, чем, например, молодой человек, внезапно скончавшийся от сердечного приступа или от несчастного случая. Кроме того, узы ответственности и «незаконченных дел» обычно удерживают сущность рядом с телом дольше, чем в тех случаях, когда человек подготовился к грядущей смерти.

Окончательным подтверждением смерти становятся признаки разложения. Когда они появляются, уже нет нужды беречь тело. Теперь его можно бальзамировать — во многих отношениях это даже необходимо. В бальзамировании нет ничего пагубного; после смерти оно не доставляет сущности человека никаких неудобств. Бальзамирование не приносит ей никакого вреда, кроме легких неудобств, даже если проводится до истечения трехдневного срока. Три дня — идеальный срок, но он должен служить только приблизительным ориентиром.

Религиозная служба. Часто случается, что память о покойном становится причиной споров и осложнений. Если члены семьи относятся к разным вероисповеданиям, примирить их взгляды, даже у гроба покойного, бывает довольно трудно. Лично я всегда был убежден, что важнейшей задачей погребальной службы является утешение и ободрение живущих. Сам усопший уже перенесся в духовное измерение, над которым земные секты и церкви не имеют никакой власти. Похоронные церемонии — это прежде всего возможность выразить почтение и любовь к покойному, и потому проводиться они должны с соответствующими событию простотой и достоинством.
Если усопший не желал проведения погребального обряда, правильнее всего отнестись к его предпочтениям уважительно — конечно, если такое решение не делает слишком несчастными его близких. Кроме того, нельзя отказывать членам братств и других обществ в их желании быть погребенными согласно обычаям соответствующего Ордена. Остальные детали похорон должны определяться хорошим вкусом и имеющимися возможностями. Главная же рекомендация — проводить их скромно и умеренно.

Захоронения останков. Многие люди сами выбирают место, где должны будут покоиться их останки. Подобным заветам нужно по возможности следовать, а если это по какимлибо причинам невозможно, нужно найти разумный компромисс. Однажды я был свидетелем того, как малообеспеченное семейство заложило все имущество и поставило под угрозу будущее своих детей ради того, чтобы тело покойного родителя было доставлено по морю на другой конец земного шара и погребено в старинном фамильном склепе. В подобных обстоятельствах общесемейный совет, вдумчиво принимающий во внимание обязанности перед живыми, должен был тщательно обсудить столь романтичную, но неразумную волю покойного.

Обычно человек еще при жизни дает своим близким понять, предпочел бы он погребение или кремацию. В отсутствие веских доводов против кремации она является наиболее подходящим путем последнего обращения с останками. Если же родственники находят ее неприемлемой, то и погребение в земле или мавзолее ни в коей мере не противоречит замыслам природы. Нет особой нужды и серьезных причин тратить огромные суммы на изысканный, герметичный гроб, где останки будут сохраняться на протяжении непомерно долгого времени. Единственные, кому это может принести пользу, — археологи будухцего, которые спустя несколько тысячелетий отнесутся к этому телу точно так же, как ученые наших дней относятся к египетским мумиям.

Памятники и мемориалы. Внушительные сооружения над могилами покойных граждан не представляют интереса ни для случайных посетителей кладбища, ни для грядущих поколений. Несмотря на то что кладбище может обещать вечную заботу о захоронении, не видно никаких причин, по которым уход за старыми памятниками следует доверять профессиональному служителю. Семьи, которые в день похорон убеждены, что будут совершать к фамильному склепу регулярные паломничества, уже год спустя навещают их крайне редко. Со временем интересы живых становятся намного важнее путешествия мертвых — и это правильно, поскольку наш мир принадлежит живым и они обязаны нести свое бремя жизни. Более простой путь — отсечь все внешние привязанности и положиться на то, что сердце инстинктивно сбережет в себе драгоценную память о покойном.

Серьезная ошибка — передавать комулибо на хранение прах умершего. Я знаком с людьми, которые уже полвека повсюду возят с собой урну с пеплом. Подобные ситуации в подавляющем большинстве случаев приводят к нездоровому положению вещей. Одним хочется развеять прах любимого человека в прекрасном саду, другим — на склонах гор, третьим — над водами океана. Это вполне приемлемо, однако сейчас все менее осуществимо по причине определенных соглашений, принятых похоронными службами.

Жизнь должна продолжаться. Величайшая трагедия смерти — разлука. Ушедшие оставляют в наших сердцах пустоту, которая долгими годами не заполняется. Не следует препятствовать целительному влиянию времени. Искренняя любовь вовсе не требует неослабевающей скорби или оскудения нашей дальнейшей жизни. Это может выглядеть как «предательство», но лично я считаю, что лучшей данью уважения усопшим, какую мы только в состоянии оказать, является умение жить без них. И если мы сможем жить лучше благодаря тому, что знали покойного, это станет для них еще большим знаком почтения.

Когда уходят любимые, кажется, будто они забрали с собой всю твою жизнь. Однако жизнь людей глубокомысленных и наделенных конструктивным умом очень скоро вновь налаживается. Малопомалу привычные образы мирно отходят в глубинные уголки сознания, а их место занимает чтото новое. Нам попрежнему необходимо заниматься земными трудами. Нам все еще нужно хранить верность живым людям и собственным мечтам, которые переживают все превратности судьбы.

Отношение к тем, кто пересек завесу смерти раньше нас, должно быть таким, какого мы желали бы по отношению к самим себе. Нам едва ли хотелось бы, чтобы люди, которых мы любим, высохли от горя или омрачали долгие годы своей жизни слезами и тщетной скорбью. Нам хотелось бы верить, что другие люди продолжат наши груды и осуществят наши замыслы. Мы мечтаем о том, чтобы наши жертвы стали источником силы и решимости для тех, кому мы служим. Пусть те, кого мы любим, испытывают счастье оттого, что мы жили на этой земле, — это намного приятнее, чем если они будут несчастны оттого, что мы скончались. Давайте же вести себя сообразно своим собственным представлениям о правильном отношении.

Мы верим в бессмертие духа. Мы верим во вселенную, простирающуюся в бесконечном времени и беспредельном пространстве, извечно в объятиях мудрости и /побви нашего Отца. Мы верим в то, что жизнь и смерть — Им установленные законы. Поскольку Он учредил их по своему высшему всеведению, нам следует утешаться верой в то, что они правильны.
Сталкиваясь с проявлениями необозримого замысла, мы не будем роптать ни вслух, ни в.мыслях. И если в душе мы сознаем истинность величественного плана, частицей которого являемся, то будем жить в покое своего понимания и принимать все вокруг с кротостью и терпимостью. Мы понастоящему чтим Творца, когда с полной уверенностью признаем, что все трудности разрешаются и все Его пути хороши, даже если мы не всегда постигаем их до конца.

Вопрос: Не противоречит ли доктрина перерождений христианским учениям?

Ответ: Иисус по меньшей мере в двух случаях признавал предсуществование, что, в принципе, почти равнозначно концепции перерождений. Слова «Прежде нежели был Авраам, Я есмь» (Иоан. 8: 58) определенно указывают на предсуще ствование Мессии. В другом случае Иисус недвусмысленно утверждает, что ученики его были с ним еще до начала мира. Согласно Евангелиям, его ученики были простыми смертными, и ничто не позволяет думать, будто они могли являться божественными воплощениями. Тем не менее они были с Иисусом еще до начала мира, — это предполагает долгое духовное существование и непрерывность сознания на протяжении огромных периодов времени. Кроме того, Иисус давал понять, что он сам еще вернется в этот мир, и это Второе Пришествие, которого с нетерпением ждет столько истовых христиан, само по себе несомненно подтвердит факт перерождений. Наконец, Учитель обещал, что те, кто уверует в его слова, будут способны творить такие же чудеса, какие свершал он сам.

Не менее очевидно и то, что доктрину перерождений принял Иоанн Богослов: «Побеждающего сделаю столпом в храме Бога Моего, и он уже не выйдет вон...» (Откр. 3: 12). Слова, выделенные курсивом, невозможно истолковать иначе, как ссылку на периодические возвращения к земному существованию тех, кто еще не достиг окончательного понимания загадок жизни.
Суммируя библейское учение, можно утверждать, что в Библии нет прямых утверждений, связанных с доктриной перерождений, если не считать упомянутой цитаты из «Откровения». Тем не менее в тексте встречается целый ряд загадочных высказываний, которые вполне могут подразумевать закон перерождений. Без такого допущения многочисленные фрагменты Ветхого и Нового Завета теряют смысл и значение. С другой стороны, ни в одной книге иудейских и христианских Священных Писаний доктрина перерождений не критикуется, не отрицается, не опровергается и не осуждается. Таким образом, вся эта тема не является доктринальным спором, а слова Иисуса и пророков не позволяют расценивать веру в перерождения как ересь.

О преобладании веры в перерождения в первые столетия христианской эпохи свидетельствует ее широкая распространенность среди греческих и римских отцов христианской церкви. Кроме того, выясняется, что ессеи (религиозный орден, членом которого, вероятно, был Иисус) тоже признавали доктрину перерождений. Знания о ней они почерпнули у Пифагора, основателя этого ордена. Гностики, члены наиболее просвещенного из всех христианских орденов и первые еретики, учили концепции перерождений и утверждали, что их мистическая традиция восходит к одному из учеников апостола Матфея. Теорию перерождений отстаивали многие отцы ранней церкви, в том числе Ориген, мученик Иустин, Климент Александрийский, Немезий, Синезий, Иларий и Арнобий. Вероятно, отчетливее всех христианских патриархов ее высказывал Ориген — человек, в котором высочайшие философские прозрения сочетались с истинным христианским благочестием. Он писал о перерождениях, например, следующее:

«Разве не любезно более всего рассудку суждение о том, что всякая Душа по некой загадочной причине (я говорю сейчас, опираясь на мнения Пифагора, Платона и Эмпедокла, чьи имена часто упоминает Цельс) помещается в тело, и притом помещается туда сообразно своим заслугам и поступкам в минувшем?»

Принято считать, что в vi в. н. э. Пятый собор в Константинополе предал идею перерождений анафеме, однако сейчас становится очевидным, что это расхожее представление не имеет под собой оснований. Процитируем преподобного А. Хендерсона, приходского священника церкви Гроба Иоанна Предтечи (г. Норвич):

«Следующее возражение, с которым многие свыклись, опирается на то, что доктрина эта была якобы осуждена Церковью на Пятом Вселенском соборе в Константинополе. Однако тщательное рассмотрение исторических обстоятельств с полнейшей очевидностью доказывает, что вопрос о перерождениях на том соборе даже не поднимался, а осуждение определенных крайностей в убеждениях последователей Оригена было делом рук константинопольского патриарха Мины и случилось на поместном соборе. К этому его подтолкнул император Юстиниан, велевший заручиться согласием епископов на анафемы. Поместный собор состоялся в 543 г., тогда как Вселенский был проведен лишь десять лет спустя. Легко понять, впрочем, почему это внесоборное осуждение Миной начали по ошибке считать решением Вселенского собора». Приведенная выдержка проясняет две стороны противоречия: вопервых, вопрос о перерождениях на Пятом Вселенском соборе даже не рассматривался; вовторых, поместный собор, направленный против приверженцев Оригена, тоже не выделял доктрину перерождений как отдельный вопрос. В принципе, нет никаких доказательств того, что доктрина перерождений вообще была включена в перечень «определенных крайностей в убеждениях», которые так раздражали Юстиниана. Согласно замечанию выдающегося исследователя истории раннего христианства гна Г. Р. С. Ми да, из этого следует, что христианская церковь никогда официально не предавала идею перерождений анафеме.

В своей замечательной книге «reincarnation» Э. Д.Уолкер упоминает среди множества духовных лиц, благосклонно относившихся к этой доктрине, имя прославленного св. Бонавентуры. Профессор Уинсенти Лютославский в своей важной работе «preexistance and reincarnation» говорит следующее:

«Она [доктрина] нашла сторонников даже среди католических богословов. Одним из них был великий ученый, архиепископ Пассавалли (18201897), который не только заявлял, что концепция перерождений не противоречит догматам католицизма, но и сам принял ее в шестидесятидвухлетнем возрасте под влиянием двоих учеников Польской школы философии. До самой кончины в возрасте семидесяти двух лет он был твердо убежден в том, что многократно жил на этой земле и, вероятнее всего, вновь сюда вернется».
Отношение христианской церкви xx века к жизненно важной проблеме перерождений лучше всего кратко выразить мнениями двух выдающихся священнослужителей. Разъясняя мнения римскокатолической церкви, кардинал Мерсье, героический прелат Бельгийский, хотя и отрицал собственную веру в перерождения, но вполне определенно заявил, что эта доктрина не противоречит католическим догматам. Что касается протестантов, то сходное отношение проявил и покойный декан Индж собора Св. Павла в Лондоне, который не выявил противоречий между этими «древнейшими убеждениями» и воззрениями современных епископальных церквей.

Вышеизложенное дает достаточно разумных оснований для уверенности в том, что современный христианин вполне может сделать доктрину перерождений частью своей религиозной веры, сохраняя при этом надежный «ореол святости».